Что нового

Были, конечно, и ранее средства массовой информации, заточенные на музыку. Как официальные, так и подпольные, самиздатовские журналы выпускались и в советские времена. Но именно в нулевые рок-журналистика сделала настоящий прорыв. Появилось множество новой периодики, открывшей новые имена как в среде артистов, так и в обозревательском поле. Печально, что большинство этой периодики к середине прошлой декады приказало долго жить, а львиная доля журналистов растворилась в соцсетях, но это уже другая история.

Сегодня – радостный повод погрузиться в старые страницы. До сих пор в руки попадают журналы, которые в момент своего существования не достигали своей целевой аудитории (это к вопросу о том, как их было много!). Одним из таких журналов был rockmusic.ru. Несмотря на своё сетевое название, это был толстый бумажный журнал, пестривший красочными иллюстрациями. В одном из выпусков, чудом попавшим в руки редакции сайта geometry.su уже в настоящее время, обнаружилось интервью с музыкантом-мультиинструменталистом, журналистом диджеем и много кем ещё, Алексеем Борисовым, известным прежде всего по группе Ночной проспект, её основателем и бессменным участником. Итак, полистаем старые страницы!

(Авторская орфография и пунктуация, за исключением очевидных опечаток, сохранены)

Алексей Борисов («F.R.U.I.T.S.», «Ночной проспект»): «На Западе издавать русских никто не стремится»

В одном из прошлых номеров мне совершенно случайно выпало обозревать три компакта, записанных при непосредственном участии Алексея Борисова. Это не просто один из самых плодовитых музыкантов на независимой электронной сцене России. В кажущиеся многим далёкими 80-е годы Борисов был в числе тех немногих в Москве, кто пытался создавать музыку, достойно отвечавшую мировой моде, а не переигрывал на советский лад, как это было модно, американскую триаду «Sex, Drugs, Rock’n’Roll» («Бабы, водка, Виктор Цой»?). Сейчас в начале нового века, когда новая иерархия шоу-бизнеса до конца ещё не определена, мифология 80-х становится общим местом, эксплуатируемым буквально всеми. Не скрою, что и для меня это время знаковое и безмерно интересное, оттого, извините, и разговор с Алексеем получился в основном о прошлом. Пятница. Большая Дмитровка, 17:32. Запыхавшись, влетаю в кофейню «Coffee In», и вижу Борисова за его рабочим местом, - сегодня ему крутить сет на виниле.
Беседовал Юрий Нескородов

В каких проектах Вы заняты сегодня?
Основных проектов три: реанимированный «Ночной проспект» (реаниматоров, помимо меня, двое: Иван Соколовский и Дмитрий Кутергин), «Волга» с Анжелой Манукян, Романом Лебедевым и Юрием Балашовым; и дуэт «F.R.U.I.T.S.» с Павлом Жагуном.
Это Москва, а Европа?
Это работа с Антоном Никкиля – он финн, из-за этого сотрудничество не столь регулярное, как хотелось бы. Наши работы выходят на N&B Research Digest. Есть ещё мой сольный проект, с которым я выступаю под моим собственным именем. Он актуален для меня, но выступать удаётся лишь эпизодически – четыре-пять раз в год.
«Ночной проспект» - это восемьдесят первый год. Что было тогда?
Тогда был я и Дмитрий Маценов, а назывались мы просто «Проспект». В 83-ем пришёл Иван Соколовский, а в 84-ом мы распались.
Почему?
Учёба, аспирантура. Дмитрий пошёл работать в МИД – причина вполне объективная – тут уж не до музыки. В 85-ом мы с Иваном остались вдвоём и решили сделать из некогда живого «Проспекта» электронный проект, в честь чего переименовались в «Ночной проспект». В рамках дуэта существовали два года. Потом расширили состав за счёт скрипача Дмитрия Кутергина и барабанщика Сергея Павлова. В 89-ом Иван ушёл из-за творческих разногласий. В то же время он пробовал заниматься сольным проектом, одновременно играя в небезызвестной группе «Центр».
Состав продолжал меняться?
Да. Снами на басу играл Алексей Соловьёв, затем Тимур Муртузаев («Браво», «Бригада С»), а его сменил Айрат Нарышкин. Игорь «Боцман» Гоцманов играл на барабанах, Константин Божьев на гитаре. В составе был даже новозеландец – Стив Лотиан. Так продолжалось до 95-го, а потом мы решили уйти от формата рок-группы.
Но выступления-то продолжались.
Конечно. Я время от времени собирал группу с самыми разными составами. С нами играл Роман Лебедев, Ричард Норвила, Павел Жагун, Сергей Летов. И так до 2000 года. Пока не родилась идея возродить тот, первообразный стиль группы настолько, насколько это было возможно.
Это представлялось такой сложной задачей? Что произошло за эти пять лет?
Просто те люди, которых я бы желал видеть в команде, обрели за это время устойчивый социальный статус: для одних это значило больше свободного времени, для других – наоборот.
Слушаю «Ночной проспект» уже пару лет, но не могу понять, где корни, чем вы вдохновлялись?
Стержневого первоисточника не было. Частенько менялись наши вкусы. Отсюда и мультистилистика. Поначалу нам нравился электро-поп: Гари Ньюмен, «Soft Cell», «Kraftwerk», конечно. А кода мы узнали о «Psychic TV», «Einsturzende Neubauten», вообще об индустриальном и альтернативном течении, стало понятно, насколько узок формат электро-попа. Стало интересно комбинировать стили, экспериментировать, постоянно расширять кругозор. В итоге этот процесс оказался почти бесконечным.
Вы бы сами как назвали ваш стиль тех лет?
Ну, пожалуй, это был этаки пост-рок. По крайней мере ближе всего мы были именно к нему.
Или русский нью вэйв?
Нью вэйв? Пожалуй, так, но только до тех пор, пока информационная волна нас не накрыла. Дальше стало трудно ориентироваться на что-то конкретное. И всё равно мы всегда старались двигаться исключительно самобытным путём. Позиционировали себя как непохожих. Уже позже я узнал о группе «Controlled Bleeding» и понял, что, наверное, на них мы всё-таки были похожи: как и они, мы адаптировали самые разные стилистики звучания. В 98-ом я был на их концерте в Праге и понял, что они очень близки к «Проспекту» по концепции. Мы тоже использовали в своей практике индустриальные перкуссии: вёдра, трубы, цепи. Но они более бесноватые перформеры.
Восемьдесят первый год. Это период, когда практически весь так называемый андеграунд в России был представлен русским роком. На его фоне «Ночной проспект» кажется феноменом. Откуда вы ьрали информацию о последних музыкальных тенденциях?
Действительно, период с 79-го по 81-ый – глухое время подвалов. В Москве, не считая «Группы Стаса Намина», была, например, «Рубиновая атака» Рацкевича. Они играли довольно много актуальной музыки. Делали кавер-версии. Опять же «Центр», участников которого я знал ещё до создания группы – это Скляр, Локтев, Шумов. Тогдашняя группа Олега Нестерова «Ёлочный базар» - это ещё задолго до «Мегаполиса». Арт-рок и хард-рок большого интереса уже не представляли, да и «Beatles» вдохновлять не могли. А что до источника информации, то повезло со школой. Сорок пятая английская школа в районе метро «Академическая». У многих ребят, у моих одноклассников, родители ездили за границу, привозили записи.  В саму школу приезжали иностранные делегации – обмен информацией шёл, в том числе, и через них. Юыло ещё такое хорошее радио, кажется, «Польская волна». Там много интересного крутили: «Joy Division», «Sex Pistols», «Clash».
Вы говорите «Sex Pistols», «Clash». А Вам нравились эти первые ортодоксальные панки?
Честно говоря, нет. Они были слишком нарочито дикими. Вот «Joy Division» - другое дело. Они очень интересно звучали и как-то более интеллигентно, что ли. Потом узнали про термин нью вэйв. Поняли, что эта музыка наиболее доступна нам в техническом плане.
А музыкального образования у Вас нет?
В детстве я учился на скрипке играть, но только это мне мало что дало. На гитаре я учился играть сам. Всё происходило довольно спонтанно, стихийно, и, разумеется, от этого некоторый минимализм ню вэйва был мне близок.
Таким образом, первыми, кто начал эксперимент с волной в Москве, были «Центр», а в Питере?
Сложно сказать. Наверное, многие пытались. Кто был ближе всех? «Аквариум», я бы сказал, но всё-таки сам я их причислял тогда к rock in opposition. К тому же на ранеей стадии они много экспериментировали с фри-джазом. Дальше были «Странные игры» и «Зоопарк», но о них я узнал позже. На самом деле нововолновое комьюнити в России всегда было очень маленьким.
Однако ведь расширялось. А за счёт чего?
В 85-ом появилась Московская Рок-Лаборатория (по аналогии с Питерским Рок-Клубом). Были прослушивания, и на поверхность всплыли ещё два-три коллектива: «Николай Копенрник», «Звукаи Му», «Ответный чай», «Бригада С». Мы всегда старались кооперироваться с ними для проведения концертов. Это было время сложных процессов преобразований. Так, например, из «Ответного чая» образовалась группа «Молодость», из неё – «Прощай, молодость» и довольно известный «Биоконструктор».
Ага, а вот из «Биоконструктора», наконец, сложилась «Технология»?
Вот именно. А к концу восьмидесятых распалось и это сообщество. Всех тогда стали интересовать разные вещи. Перестройка – поток информации стал неограниченным.
Как появилась Лаборатория?
Здорово способствовали люди из самых разных организаций, которые когда-то чинили препятствия музыкантам, в том числе, из организаций, составлявших списки запрещённых групп, даже из КГБ. Так вот, в определённый момент их попросили помочь в организации подобного клуба. Наверное, так было проще контролировать происходящее на московской сцене. Ну а мы всего лишь воспользовались возможностью выступать и репетировать. Ездили по стране. Первый раз с «Ночным проспектом» мы поехали в Самару, потом объездили всю Прибалтику – там наша музыка была как-то особенно востребована. Возможно, потому что их сознание всё-таки ближе к европейскому. Очень интересное тогда было время. Рок-Лаборатория существовала до начала 90-х, но мы ушли оттуда раньше – появился шанс репетировать в центре Стаса Намина. Там мы репетировали на одной базе с «Калиновым мостом», группой «Нюанс», была ещё группа «Дед Мороз» - группа Жени Осина, они играли эксцентричный рок с переодеваниями. Стас Очень помогал, даже с аппаратурой. Однажды просто взял и подарил электроскрипку нашему скрипачу.
А как удавалось издаваться?
Мы издавались на так называемых магнитоальбомах. Первый мы записали в 85-ом году, он назывался «Незнакомые лица». Плюс к этому был выпущен мини-альбом с певцом Новым Романтиком. У него было двойное название: «Бархатный сезон» - наше, а «Плащ» придумали нашит тогдашние продюсеры – Володя Марочкин и Наталья Комарова – довольно известные в то время люди.
Основная дистрибьюция была всё-таки подпольной?
Подпольные дистрибьюторы продавали альбомы зачастую без оформления, просто тиражируя запись, название и трек лист писали от руки. Ещё распространение шло через ларьки грамзаписи, там любую представленную музыку можно было переписать себе на бобины. Это всё, безусловно, было нам на руку – многие наши песни песни именно благодаря такой стихийной дистрибьюции в 80-х были популярны, особенно среди студентов.
А какие песни вы бы могли назвать хитами?
Ну… (задумывается) Вот хотя бы песня «Ох» - её исполняла певица Наташа Боржомова. Там ещё были такие слова: «Ох, если бы я умерла, когда я маленькой была». Была ещё вещь «Мини-бар», посвящённая горбачёвской антиалкогольной кампании.
Эти первые альбомы не переиздавались?
Увы…
Ваши песни всегда были ориентированы на городскую интеллигенцию, на эстетов – на весьма узкий круг слушателей, одним словом.
Конечно, наша музыка была в основном для студентов, хотя тогда мы об этом не задумывались, да и не таким был этот круг. Впрочем, даже среди студентов были некоторые расслоения. Нас, например, слушали гуманитарии. А вот студенты технических вузов предпочитали Юрия Лозу того периода. Он делал неплохие электронные вещи, хотя лично для меня был очевиден их эстрадный бэкграунд, например, песня «Девочка сегодня в баре» была тогда большим хитом.
Отчего Вам не нравились эти песни?
Должно быть, я просто понимал, что вещи сделаны технично, нр без проникновение в то состояние, в котором нужно находиться, чтобы писать такую музыку. Те люди не были носителями этой моды и вообще имели к ней самое косвенное отношение.
Давайте поговорим о более близких нам по времени вещах. Расскажите о том, как сложился Ваш дуэт с Павлом Жагуном.
Мы с Павлом познакомились, по-моему, в 90-ом году, случайно встретились в Зелёном Театре. Он тогда продюсировал «Моральный кодекс», и у них, и у нас там была репетиционная база. Мы стали общаться, оказалось, что в музыке нас объединяют какие-то общие интересы, тогда и родилась идея создания проекта.
Это была дань клубной танцевальной моде?
Совсем нет. Тогда нас привлекали noise, noise ambient. Мне эти направления всегда были интересны, и Павлу, как оказалось, тоже, просто заниматься в рамках наших проектов заниматься этим было сложно. Объединившись, мы смогли посвятить этому больше времени.
А когда возникла идея работать с ритмической основой?
Это было позже – 93-94-ые годы, когда появился институт, так сказать, диджейства. Мы с Павлом стояли у истоков. Тогда был клуб «F5», он просуществовал, конечно, недолго. Зато там играл Алексей Соловьёв со своим проектом «Ракета», он – один из пионеров русского хип-хопа. А ещё были группы «Матросская тишина», «Ночной проспект», «Alien Pat Holman», был и широкий дискотечный срез – вот хотя бы диджей Зорькин.
А что стало, когда этот клуб закрылся?
После закрытия «F5» был клуб «LSDance», который открыли наши друзья, потом «ПТЮЧ». Всё это время мы находились в плотном контакте с зарождавшейся клубной культурой и накопили достаточно материала с ритмической основой. Тогда же мы пытались экспериментировать примерно с тем же, с чем и сегодня – занимались соединением ритмики с шумовым пространством.
Есть ли интерес к нам на Западе?
Очень большая часть материала, который попадает на Запад, записана некачественно. Чтобы там проявили интерес, надо записать всё профессионально. Но если уж быть честным, то издавать там русских сильно никто не стремится. Их экспериментальная сцена перенасыщена в ещё большей степени, чем наша. Существует определённый тормоз, ограничивающий проникновение нашей музыки на Запад. Если посмотреть хронологически, то никто из наших за последнее время успеха там не добивался.
«ППК»?
Я думаю, это случайно, да и направленность этой группы исключительно попсовая. Вот такие музыканты, как Lazy Fish, в клубной среде Европы намного больше признаны, но, с другой стороны, большой известности нет и у них. Короче, в рейтинговый топ они никогда не входили и не входят. Больше всего там любят русский idm, от которого у нас уже слегка устали. Те же «Ёлочные игрушки» на Западе всегда будут тепло встречены. Достаточно сказать, что их выпускают на одном сборнике с такими звёздами, как «Aphex Twin», «Mogwai», «Stereolab». Но они – это, скорее, приятное исключение из правил.
«Messer Chups»?
Безусловно, хотя они там выходят, по-моему, только на сборниках. Очень хорошая группа – у ни х есть определённая национальная и, можно сказать, даже «советская» смысловая нагрузка. Она получается, к примеру, благодаря использованию сэмплов и джинглов из кинематографа 60-х. Но это опять же представители поп-направления. Они не ставят перед собой цели постоянно экспериментировать.
Экспериментаторы для Вас интереснее?
Для меня – во всех отношениях. Экспериментальная сцена и сообщество, там у меня очень много настоящих друзей, и связаны мы не столько даже музыкальными, а, скорее, некими общефилософскими, непреходящими темами. Там очень хорошие ребята, многие из них моложе меня, но от этого для меня они не менее интересны.
Значит, гениев нет, протсо человека заграницей привечают благодаря его обаянию и помогают ему пробиться?
Примерно так и происходит. Невозможно же придумать нечто из ряда вон в области, скажем, диско- или хаус-музыки. При знакомстве с новыми людьми надо уметь найти с ними общий язык, расположить их к себе.
Никогда не возникало желания остаться на Западе, как сделал это Шумов?
Шумов уехал, скорее, по семейным обстоятельствам. У меня было большое желание путешествовать, но я считаю, что вполне достаточно одного-двух месяцев для осуществления всех необходимых планов или для того, чтобы завязать необходимые знакомства. А вот зависнуть где-то, окопаться – никогда не хотел.
Если Вы следите за продукцией отечественных лейблов, то не кажется ли Вам, что что в последнее время «Экзотика» сдаёт позиции, в частности, последний «Чайковский» был слабоват?
Я встречал прямо противоположное мнение – что первые сборники были слишком эклектичны, а поздние стилистически более выдержаны. Жалко, что на самой «Экзотике» выходит меньше релизов, чем на «Экзотика-лайтс». Но это уже требование времени.
По-Вашему, появится ли у экспериментальной электроники своё постоянное место жительства в Москве?
Очень надеюсь, хотя меня и устраивает эпизодическое сотрудничество с такими местами, как «Бункер», «Муха», «16 тонн», «Дом».
Алексей, расскажите о Ваших совместных выступлениях с западными звёздами.
Если пройтись по именам, то самые знаменитые – это «Sonic Youth», «Pan Sonic», также однажды мы джэмовали с Фрэнком Заппой. Он, кстати, снимал в тот момент времени документальный фильм о России, но вот что стало с кассетой – для нас до сих пор загадка. Я и сам довольно много сейчас езжу по миру, выступаю. На днях я улетаю в Исмпанию – в Барселоне будет проходить крупнейший фестиваль электронной музыки Sonar. Каждый год туда приезжает более 50 тысяч человек. В этом году там в чсиле прочих будут выступать Бйорк, «Underworld», Карл Кокс – это как обычно, а ещё куча всего. Там очень ярко представлена и экспериментальная сцена: в разное время там выступали «Plaid», «Autechre», «Aphex Twin», «Kraftwerk», «Suicide», «Sonic Youth», и много других ещё более экспериментальных проектов. Я буду выступать в месте, которое называется «Sonar Complex» - это место, где представляют исключительно экспериментальную электронику. Перед этим я еду в Финляндию, где мы с Антоном Никилой будем писать новый альбом.
А это правда, что Вы переписывались с Дженезисом Пи-Орриджем?
Действительно, длительное заочное знакомство и один телефонный разговор имели место быть. Всё это осуществилось через моих друзей в Америке. Мы обменивались музыкой, литературой, какими-то майками, постерами и прочей атрибутикой, это было в середине девяностых, и была очень благоприятная клубная почва, чтобы пригласить его в Россию. Но пот ом у него были постоянные проблемы с властями, пожар в доме, развод с женой, и в какой-то момент связь прервалась. После 11 сентября прервалась связь и со многими моими друзьями, жившими на Манхэттене. Я надеюсь, что с ними всё хорошо.

Источник: rockmusic.ru/5-6/2003-2004. – Стр. 22-23